Я поступил на службу в авиацию ВМС в 1937 г. в Йокосуке, прошёл лётную подготовку и к началу 1940 года стал пилотом пикирующего бомбардировщика. В конце того же года, после прохождения дополнительной подготовки на авиабазах Уса и Омура, меня направили в зону боевых действий, в район Шанхая. В то время я был ещё совсем «зелёным» и меня посадили на старый биплан-пикировщик «Аити» обр. 96.1 Моей задачей было наблюдение за передвижениями противника перед готовящимся наступлением наших сухопутных войск. В 1941 г. я получил приказ вернуться в Японию. Я тогда решил, что это будет чем-то вроде отдыха. Однако по прибытии меня сразу направили на авианосец «Акаги». ( Collapse )
Начало моих упражнений по взлёту и посадке пришлось на цветение сакуры. При взлёте с аэродрома Цукуба я видел прямо перед собой здание управления монополии, а перед ним цвели поистине прекрасные вишни. Мой первый поворот проходил прямо над ними, второй – над лесом, а возвращаясь назад я тоже видел вишнёвые деревья в полном цвету, после пролёта над которыми я приземлялся. Вот такие у меня были ориентиры. А четыре или пять дней спустя прошёл дождь, и когда я взлетел, цветов на деревьях уже не было. «Ой, а где сакура? Куда лететь-то?» И пока я крутил головой в поисках ориентиров – по ней немедленно шарахнули переговорной трубой. Так и продвигалось моё обучение. ( Collapse )
Главное из немногочисленных достоинств данного творения – это редкое нынче «кино про войну». Не про страдания юного идиота, в первые же минуты бросившего винтовку, а затем весь фильм пытающегося спасти свою задницу за счёт товарищей. И даже не про героическое противостояние благородного урки-дезертира с кровавой гебнёй и так далее. Здесь таких глубин драматургии и психологизма мы, к счастью, не увидим – картина «всего лишь» про реальные сражения и реальных людей, просто исполняющих свой долг. Причём с обеих сторон. Все в меру пафосно превозмогают – в общем, всё как мы любим. Поэтому фильм был достаточно тепло воспринят людьми, не очень хорошо знакомыми с историей Второй Мировой на Тихом океане. ( Collapse )
Как я недавно с большим удивлением выяснил, у нас до сих пор сохранилось немало людей, причём вроде бы интересующихся историй огнестрельного оружия, но при этом совершенно искренне верящих в старую (и предельно глупую) сказочку про то, что выбор японцами в конце XIX века калибра 6.5-мм был обусловлен исключительно худосочностью личного состава Вооружённых сил Японской империи. Так что мне захотелось вставить свои пять копеек по поводу данного мифа, а заодно поговорить и о гораздо более интересном на мой взгляд феномене, тоже связанном с японскими боеприпасами для стрелкового оружия. ( Collapse )
Я уже неоднократно писал о том, как дорого обошлось нашим союзникам их высокомерное отношение к «отсталым» японским технологиям. Однако, если про те же «Зеро» или торпеды «Длинное копьё» известно всем, то некоторые шедевры сумрачного японского гения оказались незаслуженно забыты. Ещё одним видом вооружения, в котором японцы оказались «впереди планеты всей» стали лёгкие миномёты-гранатомёты. Что, наверное, неудивительно, потому как именно японцы первыми среди армий новейшего времени на собственной шкуре испытали все прелести забытых в «цивилизованных странах» ручных гранат, что делали из подручных материалов оборонявшие Порт-Артур русские. В долгу они, естественно, не остались и быстро начали клепать аналогичные девайсы. ( Collapse )
Главным символом японского блицкрига на Тихом океане стали палубные самолёты Императорского флота с характерными опозновательными знаками – красными кругами-«хиномару». А ещё их украшали не менее характерные цветные полосы на фюзеляже и хвостовом оперении. Причём, судя по всему, некоторые создатели картинок, фильмов и прочих компьютерных игр восприняли слово «украшали» слишком буквально, а посему лепили (и до сих пор лепят) эти полосы как бог на душу положит, исключительно из соображений «чтобы было красивше». Хотя на самом деле эти полосы, конечно же, рисовались вовсе не для красоты, а являлись дополнительными опознавательными знаками, подчинявшимися очень строгой, но при этом не особо и сложной системе. ( Collapse )
Если вы думали, что красная пятиконечная звезда, как опознавательный знак военной авиации, впервые появилась на самолётах ВВС РККА, то вы зря так думали. Первыми этот символ задействовала вовсе даже авиация армии США. Поскольку аэропланы первоначально предполагалось использовать прежде всего для разведки и связи, то в американской армии их поначалу вполне логично приписали к Войскам связи, Signal Corps, и с 1915 года они маркировались красной пятиконечной звездой на руле направления, хотя официально это было закреплено лишь 19 марта 1916 г. В общем, это было совсем неудивительно, потому как пятиконечные звёзды присутствуют на флаге и гербе США, символизируя входящие в них штаты, а красный цвет был выбран просто как самый заметный. ( Collapse )
Скороподъёмность полностью заправленного и вооружённого F4F-4 «Уайлдкэт» на уровне моря составляла 1850 фт/мин [564 м/мин], и для того, чтобы набрать высоту в 10 «ангелов» [10 000 фт., 3048 м], на которой в данном случае шли японские бомбардировщики, ему требовалось 5,6 мин., а кроме того, с вражескими самолётами надо было ещё сблизиться. С момента получения целеуказания прошло уже 8 минут, когда старший лейтенант Артур Брассфилд поднял голову и испытал ощущение déjà vu. Он был участником сражения в Коралловом море, на его счету уже имелись один «Вэл» и один «Зеро», и вот опять он видел над собой строй из двух «V из V» самолётов с эллипсовидными в плане плоскостями. С одним важным отличием: на этот раз над ними не было японских истребителей. ( Collapse )
Лейтенант Дэниэл Шиди тоже увидел горящие авианосцы, но поскольку его радиостанция была повреждена, то он самостоятельно пришёл к выводу, что уже пора «делать ноги». Однако в его случае это было намного сложней – приборная доска его «Уайлдкэта» была разбита пулями японского истребителя, в результате он остался не только без системы приёма сигнала радиомаяка, но и без компаса. Не говоря уж о том, что молодой пилот весьма смутно представлял, где он вообще находится – это был его первый в жизни полёт без ориентиров в виде берега или своего авианосца. Ничего не оставалось, кроме как набрать высоту, максимально обеднить топливную смесь, перевязать раны и лететь, ориентируясь по Солнцу, в надежде всё же не помахнуться мимо своего соединения. ( Collapse )
Как всем, наверное, известно, термин «блокбастер» (block-buster) изначально обозначал не успешный кинофильм, а класс сверхмощных фугасных авиабомб, специально разработанных в Великобритании во время Второй Мировой для более эффективного разрушения плотной городской застройки. Причём основной смысл этих девайсов состоял не в собственно разрушении зданий, а в «подготовке» их к воздействию сбрасываемых следом зажигательных бомб. Но я в данном случае не о ковровых бомбардировках «бритиш-стайл», а как и заявлено – о филологии. Традиционно это название понимают (и переводят) как «разрушитель кварталов». Мне это всегда казалось перебором – взрыв даже нескольких тонн амматола квартал явно не снесёт, но я списывал это на художественное преувеличение. ( Collapse )
Я поступил на службу в авиацию ВМС в 1937 г. в Йокосуке, прошёл лётную подготовку и к началу 1940 года стал пилотом пикирующего бомбардировщика. В конце того же года, после прохождения дополнительной подготовки на авиабазах Уса и Омура, меня направили в зону боевых действий, в район Шанхая. В то время я был ещё совсем «зелёным» и меня посадили на старый биплан-пикировщик «Аити» обр. 96.1 Моей задачей было наблюдение за передвижениями противника перед готовящимся наступлением наших сухопутных войск. В 1941 г. я получил приказ вернуться в Японию. Я тогда решил, что это будет чем-то вроде отдыха. Однако по прибытии меня сразу направили на авианосец «Акаги». ( Collapse )
Начало моих упражнений по взлёту и посадке пришлось на цветение сакуры. При взлёте с аэродрома Цукуба я видел прямо перед собой здание управления монополии, а перед ним цвели поистине прекрасные вишни. Мой первый поворот проходил прямо над ними, второй – над лесом, а возвращаясь назад я тоже видел вишнёвые деревья в полном цвету, после пролёта над которыми я приземлялся. Вот такие у меня были ориентиры. А четыре или пять дней спустя прошёл дождь, и когда я взлетел, цветов на деревьях уже не было. «Ой, а где сакура? Куда лететь-то?» И пока я крутил головой в поисках ориентиров – по ней немедленно шарахнули переговорной трубой. Так и продвигалось моё обучение. 
Главное из немногочисленных достоинств данного творения – это редкое нынче «кино про войну». Не про страдания юного идиота, в первые же минуты бросившего винтовку, а затем весь фильм пытающегося спасти свою задницу за счёт товарищей. И даже не про героическое противостояние благородного урки-дезертира с кровавой гебнёй и так далее. Здесь таких глубин драматургии и психологизма мы, к счастью, не увидим – картина «всего лишь» про реальные сражения и реальных людей, просто исполняющих свой долг. Причём с обеих сторон. Все в меру пафосно превозмогают – в общем, всё как мы любим. Поэтому фильм был достаточно тепло воспринят людьми, не очень хорошо знакомыми с историей Второй Мировой на Тихом океане. 
Как я недавно с большим удивлением выяснил, у нас до сих пор сохранилось немало людей, причём вроде бы интересующихся историй огнестрельного оружия, но при этом совершенно искренне верящих в старую (и предельно глупую) сказочку про то, что выбор японцами в конце XIX века калибра 6.5-мм был обусловлен исключительно худосочностью личного состава Вооружённых сил Японской империи. Так что мне захотелось вставить свои пять копеек по поводу данного мифа, а заодно поговорить и о гораздо более интересном на мой взгляд феномене, тоже связанном с японскими боеприпасами для стрелкового оружия. 
Я уже неоднократно писал о том, как дорого обошлось нашим союзникам их высокомерное отношение к «отсталым» японским технологиям. Однако, если про те же 
Главным символом японского блицкрига на Тихом океане стали палубные самолёты Императорского флота с характерными опозновательными знаками – красными кругами-«хиномару». А ещё их украшали не менее характерные цветные полосы на фюзеляже и хвостовом оперении. Причём, судя по всему, некоторые создатели картинок, фильмов и прочих компьютерных игр восприняли слово «украшали» слишком буквально, а посему лепили (и до сих пор лепят) эти полосы как бог на душу положит, исключительно из соображений «чтобы было красивше». Хотя на самом деле эти полосы, конечно же, рисовались вовсе не для красоты, а являлись дополнительными опознавательными знаками, подчинявшимися очень строгой, но при этом не особо и сложной системе. 
Если вы думали, что красная пятиконечная звезда, как опознавательный знак военной авиации, впервые появилась на самолётах ВВС РККА, то вы зря так думали. Первыми этот символ задействовала вовсе даже авиация армии США. Поскольку аэропланы первоначально предполагалось использовать прежде всего для разведки и связи, то в американской армии их поначалу вполне логично приписали к Войскам связи, Signal Corps, и с 1915 года они маркировались красной пятиконечной звездой на руле направления, хотя официально это было закреплено лишь 19 марта 1916 г. В общем, это было совсем неудивительно, потому как пятиконечные звёзды присутствуют на флаге и гербе США, символизируя входящие в них штаты, а красный цвет был выбран просто как самый заметный. 
Скороподъёмность полностью заправленного и вооружённого F4F-4 «Уайлдкэт» на уровне моря составляла 1850 фт/мин [564 м/мин], и для того, чтобы набрать высоту в 10 «ангелов» [10 000 фт., 3048 м], на которой в данном случае шли японские бомбардировщики, ему требовалось 5,6 мин., а кроме того, с вражескими самолётами надо было ещё сблизиться. С момента получения целеуказания прошло уже 8 минут, когда старший лейтенант Артур Брассфилд поднял голову и испытал ощущение déjà vu. Он был участником сражения в Коралловом море, на его счету уже имелись один «Вэл» и один «Зеро», и вот опять он видел над собой строй из двух «V из V» самолётов с эллипсовидными в плане плоскостями. С одним важным отличием: на этот раз над ними не было японских истребителей. 
Лейтенант Дэниэл Шиди тоже увидел горящие авианосцы, но поскольку его радиостанция была повреждена, то он самостоятельно пришёл к выводу, что уже пора «делать ноги». Однако в его случае это было намного сложней – приборная доска его «Уайлдкэта» была разбита пулями японского истребителя, в результате он остался не только без системы приёма сигнала радиомаяка, но и без компаса. Не говоря уж о том, что молодой пилот весьма смутно представлял, где он вообще находится – это был его первый в жизни полёт без ориентиров в виде берега или своего авианосца. Ничего не оставалось, кроме как набрать высоту, максимально обеднить топливную смесь, перевязать раны и лететь, ориентируясь по Солнцу, в надежде всё же не помахнуться мимо своего соединения. 
Как всем, наверное, известно, термин «блокбастер» (block-buster) изначально обозначал не успешный кинофильм, а класс сверхмощных фугасных авиабомб, специально разработанных в Великобритании во время Второй Мировой для более эффективного разрушения плотной городской застройки. Причём основной смысл этих девайсов состоял не в собственно разрушении зданий, а в «подготовке» их к воздействию сбрасываемых следом зажигательных бомб. Но я в данном случае не о ковровых бомбардировках «бритиш-стайл», а как и заявлено – о филологии. Традиционно это название понимают (и переводят) как «разрушитель кварталов». Мне это всегда казалось перебором – взрыв даже нескольких тонн амматола квартал явно не снесёт, но я списывал это на художественное преувеличение. 